I.
Вступительное слово. Козырев Анатолий Николаевич .
Два обстоятельства испортили дело. Первое – это роль государственных инвестиций как балансирующей статьи в бюджете. В эпоху дефицита бюджета финансирование по ней «обрезалось» в первую очередь. Вторая – это трудность «выбивания» денег из Минфина. Приведу пример. Конкурс выиграл проект организации производства детектора взрывчатых веществ, разработанный в Новосибирске. Он размером с обычный кейс, в котором размещён и блок питания. Американский прибор, близкий по свойствам – стационарный и очень большой, а этот – переносной прибор. Даже обращение к В.С. Черномырдину, бывшему премьером, и его указания не помогли «выбить» деньги. Поэтому, если говорить о конкурсах то, на мой взгляд, существенный вопрос состоит в том, как избежать скрытых интересов разных групп лиц, причастных к конкурсу.
Я, наверное, как-то не совсем правильно понял Валерия Леонидовича, когда он пригласил меня сделать доклад про интеллектуальную собственность. Мне представлялось, что главное в том, как организовать превращение идей академического сообщества в товарные продукты. Об этом и хочу рассказать и показать, на мой взгляд, узкие места: что нам в России реально мешает использовать её с должным размахом для развития экономики. В этом смысл моего доклада.
Второе: Интеллектуальная собственность в бизнесе оценивается через стоимость компании, частью активов которой она является. Бессмысленно говорить об интеллектуальной собственности, как о чём-то самостоятельным, подобно тому, как можно говорить о ценности хлеба, кваса или любого иного материального продукта. Интеллектуальную собственность можно оценить только в связи с той компанией, в которой она применяется.
Тот факт, что в балансах компаний интеллектуальная собственность имеет денежную оценку, рождает соблазн оценивать её как любой материальный предмет.
В активах российских предприятий доля интеллектуальной собственности на порядок ниже, чем в западных компаниях. Если по производительности труда Америке мы уступаем в четыре-пять раз, то по доле в активах компании интеллектуальной собственности мы уступаем в десятки раз.
Теперь о географии интеллектуальной собственности в России.
Легко видеть, что 76% интеллектуальной собственности сосредоточено в Центральном федеральном округе, а остальная четверть – во всех остальных. Поэтому, если искать, где вкладывать деньги, то ответ на этот вопрос уже есть.
Всё начинается от земли. Но всё созданное на ней без обогащения интеллектуальной собственностью быстро превратится в музейный экспонат.
Посмотрим как формируется интеллектуальной собственности: идея, наука, НИРиОКР, опытные образцы и, наконец, неосязаемые активы в балансе. Отсюда ясно, на чём делать бизнес: на производстве новшеств, т.е. радикальных улучшений, на продаже технологий. Собственно, другие возможности не известны.
Сравним теперь положение дел на Западе и в России, что позволяет понять где мы находимся
В России: технологический бум ещё толком не начался. Снижение издержек разворачивается, мне известны крупные компании, которые имеют специальную программу управления издержками. Бум слияний и поглощений: там в 90-е годы закончился, у нас развивается. Доходность компаний (российских): акции компаний сильно недооценены, что, в общем, и определяет интерес к скупке российских активов. И отставание с внедрением новшеств означает отставание навсегда. Самое плохое, что мы можем сделать – это повторять то, то уже люди прошли. Единственная возможность – срезать путь по диагонали. Понятно, по какой диагонали: это по поводу экономики, основанной на знаниях.
На слайде по странам показаны доли объема финансирования создания в знаний в процентах от ВВП. Для Запада это 2,5 % с вариацией по странам. На уровне 1%-1,5% из развитых стран имеет только Италия и синяя линия – это Россия. Поэтому единственное, что нам имеет смысл делать – это умно распоряжаться теми деньгами, которые у нас имеются.
Ожидаемый эффект известен весьма приблизительно. Новшество это лицо инноваций. С этими свойствами связана одна довольно забавная история, касающаяся оценки инвестиционных проектов. Как вы знаете, главным является дисконтирование денежных потоков. Американцы довольно долго этим делом пользовались обнаружили такую неприятную вещь. Поскольку инновации связаны с риском, то его учёт в норме дисконтирования приводит к подавлению эффекта от инновационного проекта. Уяснив эту истину, они стали думать, что надо как-то иначе оценивать инновационные проекты. По этой причине где-то с середины 80-х гг. быстро начинает развиваться техника оценки инвестиционных проектов через реальные опционы.
Что надо делать на фирме, показано на слайде. Особо важно подчеркнуть необходимость использования новых знаний для разработки товаров, замещающих традиционные: так рождаются новые производства. Банальный пример – стиральный порошок и хозяйственное мыло.
Специфика России – необходимость тщательного анализа прав собственности на изобретения.
И, наконец, патентная стратегия. Патентовать надо в странах будущих продаж. Вообще вопрос о том, что идея патентовать новшество или не патентовать, – довольно сложна. Ответ такой: патентовать можно тогда, когда есть твердая уверенность, что на этом деле хорошо заработаешь, иначе деньги на поддержание патента истратишь, а эффекта не будет.
Кто и что выигрывает от инноваций? Радикальные новшества – чаще всего это малые фирмы. Прямая поддержка государством хороша, но здесь есть теневая сторона – это опасность субсидирования. Лучшей формой считается поддержка через налоги. В России, для справки, порядка 40 тысяч малых технологических фирм.
Россия: основные проблемы инноваций. Российскими их можно назвать относительно, например, из-за слабого развития венчурного бизнеса.
И главные проблемы России:
Почему бизнес-ангелы? Это, как правило, люди, имеющие уже очень солидный опыт в бизнесе и понимающие, как наладить дело. Венчурный капиталист сам бизнесом не будет заниматься. Не будет заниматься потому, что не знает как идею превратить в деньги. Бизнес-ангелы это знают.
Доклад закончен.
· рабочая группы – повторяла состав конкурсной комиссии, но рангом ниже. Её возглавлял я;
· аппарат рабочей группы – департамент министерства экономики. Её функция приём и предварительный отсев;
· экспертный совет – организация анонимных экспертиз инвестиционных проектов.
Прохождение проектов проходило так. Все поступившие проекты первоначально рассматривались в рабочей группе на предмет формального соответствия требованиям конкурса. Значительная часть проектов отсеивалась на этой стадии. Удивительно в этом ничего нет: для инвестора государственные деньги – это подарок. Затраты на участие в конкурсе незначительные, а потенциальный выигрыш существенен плюс российская привычка к халяве.
Дальше в работу вступал Минфин, представители которого участвовали во всей предварительной работе. Вёлся протокол в котором фиксировались результаты обсуждения. Победителю конкурса выдавался документ.
Победителю конкурса выдавался документ о признании проекта победителем конкурса. Эта бумага служила основанием для получения денег в Минфине. После этого начиналась борьба за получение денег. Проблема в том, что Минфин перечислял деньги не инвестору, а уполномоченному банку, через который велось финансирование. Часто оказывалось так, что банк, с которым работает инвестор, не входил в число уполномоченных.
Еще могу пример привести, была замечательная тема, правда, это не Фурсенко, это тоже было еще во времена Клебанова по той части, которую Бриндиков курировал. Вот была тема: «Конвертация прав на результаты интеллектуальной деятельности в акции предприятий». Двенадцать миллионов рублей. Тема бредовая, потому что корректно это сделать нельзя, это было заранее известно. Тем не менее, некоторая структура «Х» выиграла, хотя мы подавали заявку и тоже в заявке объясняли, что этого сделать нельзя. Поскольку Бриндиков мне – не совсем чужой человек, я пошел к нему ругаться. Пришел. Бриндиков вызвал тех, кто проводил конкурс. И что? Вызванный человек сказал: «при прочих равных Росавиокосмос высказался в пользу фирмы «Х». В фирме один специалист по интеллектуальной собственности. У нас – некая сила. Я говорю: «У нас сорок докторов, все ведущие специалисты, а вы говорите «при прочих равных»»! Он говорит: «Нам нужно решить некую проблему». Я говорю: «У вас конкурс на НИР, а вы решаете конкретную проблему!» Такие вот коллизии. Ситуация зашла в полный тупик. Дальше вопрос о том, как из нее выходить.
У нас есть некоторый листок, на котором написаны выводы. К тому же я читал стенограмму конференции, которая была в Высшей школе экономике. Там очень откровенный разговор был 12 октября 2004 г. Там Вы выступали (Коссову) и мне чрезвычайно понравилось Ваше выступление. И другими участниками были высказаны довольно забавные идеи, например, почему получилось нормально в РФФИ? Потому что: а) маленькие гранты и б) формализованная процедура. Но теперь гранты увеличиваются. Посмотрим, что получится. Я думаю, что получится хуже. Кстати, уже есть предсказания со стороны специалистов, что будет совсем, как везде. И, другой вариант, когда получается нормально. Если финансирование идет на возвратной основе! То, что Вы рассказывали про конкурсы проектов, так там почти это и есть. Там возвратная основа и формализованная процедура – и получилось всё хорошо. А здесь безвозвратные деньги, и получается не так хорошо. Собственно, я все сказал. Теперь Вам слово.
Я хочу сказать о конкурсах, которые проводятся по федеральным целевым программам. Конкурсы проводятся также РФФИ, но, как уже отмечалось, система проведения таких конкурсов отработана, осуществляется экспертиза тематики и претендентов. Что касается конкурсов по федеральным целевым программам (ФЦП), то правовая база также вполне достаточная: существует Федеральный закон № 97, имеется Указ Президента РФ № 305, действуют Методические рекомендации Минэкономразвития России, введенные приказом № 117, типовое положение «О порядке размещения заказов на НИР и ОКР», которое утверждено тремя министерствами: Миннауки, Мнэкономики и Минфином. Первые два документа – Федеральный закон и Указ Президента РФ - действуют с 1999 года, а приказ № 117 и положение выпущены в 1997 году.
Фактически конкурсная система на НИОКР стала внедряться в России с 1992 года. Поэтому российский опыт существует уже тринадцать лет. Я не буду говорить о вышеназванных нормативно-правовых актах, с ними, наверное, все знакомы. Хочу высказать некоторые соображения, связанные со следующими тремя этапами проведения конкурсов:
· доконкурсный этап;
· конкурс;
· выполнение НИР и реализация ее результатов.
К сожалению, на каждом из этих этапов существуют свои недостатки, имеются свои проблемы, и, видимо, есть свои методы и пути их решения. Целесообразно отметить наиболее важные из них.
1. Доконкурсный этап. Мы все знаем, что несколько лет Правительство РФ и Государственная Дума боролись за то, чтобы федеральный бюджет на очередной финансовый год утверждался хотя бы в декабре месяце предыдущего года. За последние два года удалось этого добиться: бюджет принимается в декабре. Однако уже прошел первый квартал 2005 года, а конкурсы по большинству работ, предусмотренных в федеральном бюджете по федеральным целевым программам, еще не объявлены, победители не определены, государственные контракты не заключены. Государственные заказчики до сих пор не могут определить тематику конкурсных работ и их стоимость. Если учесть, что на конкурс по нормативно-правовым положениям отводится 45 суток, после этого 10 дней на определение победителя, после определения победителя 20 дней на заключение контракта, то, даже если конкурс будет объявлен хотя бы в середине апреля, получается, что полгода не работают научные организации и промышленность по выполнению того, что записано в федеральном бюджете, а организации не имеют возможности выплатить своим сотрудникам зарплату. Таким образом, экономические пропорции, заложенные в федеральном бюджете, не работают. В 2003-2004 годах были конкурсы, которые объявлялись в октябре или ноябре месяце, причем на суммы: в десятки миллионов рублей. Как можно выполнить такие работы за один-два месяца, когда только контракт заключить за это время и то трудно. К сожалению, этот вопрос почему-то не привлек внимание Счетной палаты и депутатов Государственной Думы. Необходимо законодательно установить порядок освоения утвержденных бюджетных средств с начала года и лишать государственного заказчика выделенных средств в начале очередного квартала, если не определена организация-исполнитель работ.
Нам кажется, что это один важнейших вопросов, который целесообразно записать в проект решения.
Выделенные бюджетные средства, видимо, прокручиваются как-то за эти полгода. Но, я думаю, лучше на этот вопрос ответит Бабкин Владимир Иванович.
Теперь о тематике НИР. В федеральных целевых программах в какой-то мере поставлены цели и определены направления работ. Однако если проанализировать тематику работ, выносимых на конкурс, во многих случаях обнаружим, что на конкурс выносятся работы с совершенно иной тематикой. Кто определяет тематику работ и по каким критериям – установить порой трудно. Необходимо оживить работу научно-технических и координационных советов при государственных заказчиках.
О государственных заказчиках работ. Федеральная целевая программа – целевой документ, имеющий цель, которую необходимо достигнуть, и задачи, требующие решения. Программой определен государственный заказчик, который обязан направлять деятельность организаций-исполнителей по выполнению работы для того, чтобы добиться тех целей, которые поставлены в федерально-целевой программе. Однако если в рамках одной федерально-целевой программы имеется несколько государственных заказчиков, то определяется государственный заказчик-координатор. Если государственный заказчик-координатор не выполняет своих функций (как, например, Минпромэнерго России по ФЦП «Национальная технологическая база» и «Реформирование и развитие оборонно-промышленного комплекса»), то каждый государственный заказчик программы идет своим путем. Дальше я еще скажу, к чему это приводит.
Несмотря на то, что есть утвержденное типовое положение и методические рекомендации по проведению конкурсов НИОКР, каждый государственный заказчик в настоящее время разрабатывает свою конкурсную документацию. Причем, если до этого года разрабатывалась типовая конкурсная документация в рамках каждого министерства и ведомства, то сейчас, например в Роспроме, своя конкурсная документация разрабатывается на каждую конкурсную НИР. Поскольку в Роспроме существует несколько тематических управлений, то каждый исполнитель изобретает свои препятствия для потенциальных участников конкурса. Как мне известно, некоторые организации-претенденты на выполнение НИР отказываются принимать участие в конкурсе лишь по причине неимоверно завышенных требований к объему конкурсной документации (например, по некоторым темам приходится подготавливать более 30 бухгалтерских, плановых и технических документов, заверять их копии у нотариуса и в налоговой инспекции). Объем конкурсной документации претендентов составляет более 70 страниц в одном экземпляре. При наличии 10 претендентов конкурсной комиссии потребуется изучить более 700 страниц текста по одной лишь работе.
Необходима единая типовая конкурсная документация, которой должны придерживаться все государственные заказчики.
Критерии отбора организаций-претендентов для участия в конкурсе на выполнение НИР. Критерии отбора строятся на основе этих 30 документов, причем определяется конкурентоспособность самого претендента, а не конкурентоспособность результата работы. Если проанализировать, какие же критерии существуют непосредственно по оценке ожидаемых результатов предлагаемой НИР, то их во многих конкурсах и в конкурсной документации, вообще нет. Таким образом, на предварительном этапе выявляются лишь потенциальные организации-претенденты, а не наилучшие предложения о результатах самих НИР.
2. Следующий этап – это проведение конкурса. Конкурс проводит конкурсная комиссия. В составе конкурсной комиссии в соответствии с существующими правовыми документами должны присутствовать представители заказчика, бизнес сообщества, организаций-исполнителей работы. Однако на практике получается, что сейчас там нет представителей бизнес сообщества, организаций-исполнителей работы, Российской академии наук, хотя надо бы, чтобы такие представители были. Фактически сейчас в составе этих комиссий присутствуют представители лишь государственного заказчика.
Что касается выбора победителя, то четких критериев выбора победителя тоже трудно найти. Победитель должен удовлетворять совокупности тридцати-сорока конкурсных документов, но они, по существу, отражают его финансовую состоятельность, его юридическую правомерность, правоспособность и так далее, а не возможность и способность получить наилучший требуемый результат.
Теперь о том случае, о котором говорил Анатолий Николаевич Козырев, когда конкурс не состоялся из-за того, что не оказалось второго претендента. Мне кажется, что в этих случаях надо все-таки определять победителя. Пусть даже через какую-то дополнительную процедуру определять победителем единственного претендента в такой работе. Сейчас, чтобы создать «конкурсность», специально подбираются подставные фиктивные участники, которые не в состоянии выполнить работу, но создают возможность победить в этом конкурсе претенденту, который, может быть, только и владеет этой тематикой. Однако ныне для того, чтобы стать единственным исполнителем НИР, нужно пройти через длительную процедуру сначала у государственного заказчика, потом в Минэкономразвития России. Как правило, Минэкономразвития очень жестко пресекает такую возможность.
Что касается соисполнителей работы, то их, как мне кажется, должен определять все-таки головной исполнитель работы. Именно он должен определять кооперацию организаций-соисполнителей работы, он лучше всех знает возможности тех, с кем можно получить требуемый результат. А на практике получается, что в число соисполнителей государственный заказчик включает своей властью организации, которые приносят очень мало пользы результатам работы, но видимо, дают несомненный финансовый результат непосредственно заказчику.
Последнее действие конкурсного этапа. Победитель выбран, государственному заказчику необходимо в 20-дневный срок заключить с организацией-победителем конкурса государственный контракт. Если посмотреть, что предусматривается в контракте, а что предлагалось в конкурсной документации, то нередко бывает, что это не одно и то же и по содержанию и по стоимости работы.
3. Последний этап – выполнение НИР и реализация ее результатов. Авансы на проведение работы часто не выплачиваются, оплата выполненных и принятых работ задерживается, а если работа заканчивается преждевременно по инициативе государственного заказчика, то компенсация фактических затрат организаций-исполнителей не осуществляется. Когда работа выполнена и результаты предъявлены государственному заказчик, то право заказчика принять или не принять результаты работы. Заказчик оценивает выполненную работу на соответствие тому техническому заданию, которое он утвердил. И если в соответствии с этим техническим заданием выполнены все пункты, проведены все необходимые действия, представлены все ожидаемые результаты, то у него нет оснований, чтобы не принять работу. Но дело в том, что государственный заказчик ныне не заинтересован в результатах работ и фактически не несет ответственности за внедрение их в практику, в жизнь. После того как исполнитель сдал результаты работы заказчику и тот принял их по акту, то эти результаты принадлежат уже по закону и по государственному контракту заказчику. Исполнитель уже не имеет право внедрять эти результаты, хотя может быть у него такая возможность существует. Поэтому все результаты передаются государственному заказчику. Однако при той чехарде, которая творится в структуре федеральных органов исполнительной власти, организации-исполнители работ только успевают выполнить НИР, а в этот момент сменилась власть, ушли те люди, которые задавали работу, пришли новые, некомпетентные в этих вопросах. В итоге внедрять результаты НИР некому, а если даже и есть кому, то он говорит: «Зачем я буду проводить еще этап по ОКР, лучше начать работу по новой тематике». Если речь идет о подготовленном проекте закона, то: «Зачем проводить его через соответствующую процедуру согласования, зачем мне это надо?», то есть фактически нет ответственности государственного заказчика за результаты выполненных НИР и потраченные средства федерального бюджета.
О каких суммах идет речь. Если сейчас взять объемы работ, которые предусмотрены в федеральном бюджете на 2005 год, то только по четырем ФЦП – по космической программе Роскосмоса, по программе Миннауки России «Приоритетные направления развития науки и технологий», по программам Минпромэнерго России «Национально-технологическая база» и «Реформирование и развитие оборонно-промышленного комплекса» – это более 30 миллиардов рублей, причем из них 18 миллиардов – на космическую программу, 7-8 миллиардов – на программу Миннауки России, по 1,5-2 миллиарда – на остальные две программы. Деньги огромные.
В прошлом году на НИОКР по федеральной целевой программе «Реформирование и развитие оборонно-промышленного комплекса» было выделено на НИР 500 миллионов рублей, объявлено около двухсот конкурсных работ. Казалось бы, если все работы приняты государственным заказчиком (Минпромэнерго России), то должны быть, по крайней мере, 150 положительных, или хотя бы каких-то результатов, которые должны быть реализованы. Однако если проверить, сколько результатов этих НИР внедрено государственным заказчиком в практику, наверное, мы не насчитаем десятка. Поэтому, что касается реализации результатов и соответствия тех результатов, которые были разработаны исполнителями НИР и теми результатами, которые внедряются в практику, - это может быть, к сожалению, не одно и то же. Вина в этом не исполнителей работ, а государственных заказчиков. Почему-то этим вопросом не интересуется Счетная палата, которая проверяет деятельность министерств и ведомств по рациональному использованию бюджетных средств. Хотя надо отдать должное, 10 марта этого года Государственная Дума приняла решение о проверке эффективности расходования средств по федерально-целевым программам.
Теперь относительно предлагаемого комплекса мер в проекте решения. Мне кажется, что вынесенный на обсуждение вопрос очень актуальный.
В проекте решения отдельные вопросы целесообразно исключить, например предложение о том, что «раздачу контрактов предоставить организации, способной противостоять внешнему давлению» (пункт 1 предлагаемого комплекса мер). Это вряд ли можно осуществить, потому что если такая организация будет одна, то именно она и попадет под это внешнее давление. Требуется также уточнить терминологию, например, «раздача контрактов».
Предложение о том, что «определение победителей должно происходить на основе формальных критериев по результатам ранее проведенной экспертизы» (пункт 3 предлагаемого комплекса мер), – это правильно. И правильно то, что «не может быть и не должно быть правовых и экономических ноу-хау, разработанных за счет налогоплательщиков» (пункт 4 предлагаемого комплекса мер). Но для того, чтобы конкурсы действительно были честными, надо, чтобы они проводились «в темную». Если раньше, в предыдущие два года они хотя бы проводились «в полутемную», то сейчас они полностью открыты. Если будет разработана четкая система критериев, по которым отбирается победитель, а экспертам не будет заранее известно о том, что это такая-то конкретная организация, то определять победителя конкурса можно будет по предлагаемым результатам работы, а не по степени его близости к конкретным представителям государственного заказчика.
И последнее. По результатам сегодняшнего заседания было бы целесообразно подготовить обращение в Правительство Российской Федерации и в Минэкономразвития России по совершенствованию организации процесса проведения конкурсов на выполнение НИОКР, предусматриваемых в рамках ФЦП. Почему именно к ним, потому что Минэкономразвития России является ответственным за осуществление этого процесса.
Что касается проблемы организации конкурсов как чисто научной задачи, то в ней существует много субъектов, много объектов, следовательно, это многофакторная задача и в теоретическом плане она, наверное, могла бы быть решена в ЦЭМИ РАН.
Благодарю за внимание.
Прежде всего, позвольте остановиться на законах и законопроектах в рассматриваемой области, тем более что в документах говорится, например, следующее: «крайне удачной следует признать инициативу об изменении законодательства в сфере интеллектуальной собственности и инновационной деятельности».
Считаю целесообразным как для информации, так и, надеюсь, для последующей совместной деятельности сообщить, что в 2005 году был организован Общественный Экспертный совет по инновационной деятельности и интеллектуальной собственности при Комитете Государственной Думы по образованию и науке. В состав Совета входят 56 человек, в том числе представители Российской академии наук, Министерства образования и науки, научной и образовательной общественности. Сопредседателем совета является заместитель председателя Комитета Государственной Думы по образованию и науке Колесников Сергей Иванович, академик Академии медицинских наук. Я избран сопредседателем-координатором этого совета. У меня имеется предложение к Вам, Валерий Леонидович, и к Вам, Анатолий Николаевич: совместно наладить информационное взаимодействие, чтобы члены Ученого Совета ЦЭМИ тоже могли принимать участие в работе нашего Совета, прежде всего те, кто каким-то образом связан с законотворческой деятельностью. Поскольку понятно, что одно дело – эмоции, обсуждение своих наболевших проблем, и совсем другое дело – грамотное формулирование путей решения этих проблем в виде законопроектов.
К сожалению, депутат Государственной Думы ушел, наверное, ему показалось, что этот вопрос на Совете не поднимался. Должен сказать, что на заседании нашего Совета мы попросили выступить Ливанова Дмитрия Викторовича, директора департамента инноваций и интеллектуальной собственности Министерства образования и науки РФ. Он выступил и представил нам концепцию изменения законодательства, предлагаемую Министерством образования и науки. Конечно, с точки зрения членов нашего Совета к этой концепции имеются замечания, есть различные мнения относительно предлагаемых законопроектов. Тем не менее, при всем критическом отношении к законотворческой деятельности бывших Минобразования и Минпромнауки, сейчас, действительно, не определено понятие инновационной деятельности. Закон об инновационной деятельности, принятый в 1999 году Госдумой и утвержденный Советом Федерации, в 2000 году был отвергнут. В настоящее время предложено внести изменения в семнадцать законов и кодексов (я все перечислять не буду) – это Патентный закон, Бюджетный кодекс, Закон о конкуренции, Закон об инвестиционной деятельности, Закон о науке и государственной научно-технической политике. В настоящее время также разрабатываются три новых закона, которые будут внесены в правительство, наверное, весной этого года: «О передаче технологий», «О фондах поддержки науки и инноваций», «О налоговых льготах и преференциях в научной, научно-технической и инновационной сферах деятельности». Это только по линии Минобрнауки. Вы также знаете: есть законопроект «Об особых экономических зонах», который тоже далеко не всем нравится, так как в нем есть узкие моменты для инновационной и технологической деятельности. Но, тем не менее, как говорится, «лед тронулся». На нашем совещании, мне кажется, имело бы смысл каким-то образом обсуждать конкретные документы, а не говорить, что всё плохо и что у нас в этом плане были, есть и будут проблемы.
Что же касается второй части, то не буду повторяться: я согласен в основном с большинством высказанных мнений о конкурсах. Но я хотел бы высказать свою точку зрения относительно того, как проводились и как проводятся конкурсы. Дело в том, что уже почти 15 лет я являюсь ректором Государственной академии инноваций, и мы, также как и многие из вас, участвуем в конкурсах, также часто их проигрываем. Давайте попробуем сравнить старую систему, при бывших министерствах, с этой системой, которая существует при нынешних министерствах, а точнее при агентствах, поскольку, как было правильно замечено, конкурсы проводят сейчас именно агентства. И давайте попробуем спрогнозировать на будущее результаты, к которым может привести существующая система конкурсов. Уважаемые коллеги, все мы еще раз увидим, в каком состоянии мы находимся, и в какой стране живем. Было бы наивно думать, что таким образом мы сделаем из России Финляндию, и сделаем такие конкурсы, что будут выигрывать те, которые должны их выигрывать.
Тут я не хотел бы давать оценку. Думаю, что каждый из вас может дать оценку самостоятельно, тем более что уже прозвучала такая фраза: раньше были конкурсы лучше. Я, в свою очередь, могу процитировать бывшего заместителя Министра образования (я не хотел бы называть его фамилию, он сейчас один из уважаемых депутатов Государственной думы), который прокомментировал механизмы выделения средств на инновационную деятельность в бывшем Министерстве образования, как смесь бюджетной иглы и стиральной доски.
Относительно предложений по конкурсам. Прежде всего, я хотел бы обратиться к предлагаемому комплексу мер. Предлагаются многие разумные вещи, но вместе с тем я бы не стал употреблять такие слова, как «раздача контрактов», – необходимо привести терминологию в соответствие с действующей нормативно-правовой базой. Потом, по поводу предложения об экспертизе наиболее компетентным организациям, – это означает, что сначала нужно провести, опять же, конкурс, определить эту компетентную организацию. Здесь останутся те же самые проблемы, как и при раздаче денег.
Необходимо уметь «противостоять внешнему давлению», в этом я согласен с одним из предыдущих выступающих: как только организация будет назначена, тут же начнется такое давление, что этой организации, как говорится, мало не покажется. Сошлюсь на свой личный пример. Может быть, впервые в истории России, Советского Союза мы пытались противостоять внешнему давлению бывшего Министерства образования, вынуждены были даже подать несколько арбитражных исков к бывшему Минобразования. Выиграли где-то 12 арбитражных процессов, но радости это нам не принесло, поэтому я искренне не завидую этой организации, которой придется внешнему давлению противостоять.
Что касается предложения «Счетной палате РФ поручить формальное подведение итогов конкурсов», – мне кажется это ошибочный посыл, поскольку в положение о Счетной палате РФ не входит данная функция. Здесь, наверное, нужно поручить Счетной палате РФ более внимательное изучение результатов этих конкурсов, тем более, что Счетная палата итоги ряда конкурсов уже проверяла: там сотни миллионов нецелевым образом использованных бюджетных средств.
И последнее. Мне представляется необходимым активнее привлекать для финансирования науки и образования работодателей, отечественный бизнес. Мы сейчас это делаем в рамках Торгово-промышленной палаты, Российского союза промышленников и предпринимателей. Нужно, действительно: 1) совместно активнее работать в рамках всех общественных советов, которые занимаются инновационной деятельностью и интеллектуальной собственностью; 2) если не изменить существующую систему по конкурсам в корне, то хотя бы дать конкретные и разумные предложения для последующей постановки задач, с тем чтобы средства получали те коллективы, которые их действительно заслуживают.
Спасибо за внимание.
Руководители многих государственных органов признают несовершенство сложившейся конкурсной системы, когда строгое следование несовершенным критериям нередко искажает картину реальной конкурентоспособности исполнителей. В этой связи высказывается мнение, что административные рычаги в сложившейся ситуации также не помешают, если они будут корректировать конкурсную деятельность в направлении соответствия реальному распределению объемов заказов в соответствии с рыночными пропорциями конкурирующих исполнителей.
И последнее, на что я хотел бы обратить внимание – это ответственность исполнителя перед заказчиком. Почему в России ответственные заказчики имеют дело с иностранными консалтинговыми компаниями? Потому что они несут реальную финансовую ответственность за результаты реализации заказчиком проектов и рекомендаций. У нас же исполнитель реальной ответственности никогда не нес и не несет. А безответственность исполнителя, помноженная на безответственность заказчика, приводит как раз и приводит к вырождению конкурсов в «междусобойчики». В качестве примера можно привести ФЦП «Электронная Россия». Деньги (и немалые) уже потрачены. Но что от этого поменялось в государственном масштабе? Повысилось качество государственного управления и принимаемых решений? Нет. Потому что в заданиях много декларативности, а на конкретных целей, достижение которых поддается контролю, и не ставилось.
Я повторяю, начинать всё-таки нужно с понимания, для чего постановка и решение тех или иных проблем необходимы государству, а также с очень четкого отслеживания тех целей, которые достигаются с помощью тех или иных разработок, заказываемых исполнителям. Процедуры проведения конкурсов, безусловно, также очень важны. Но меры, повышающие эффективность деятельности Счетной палаты на данном направлении, сами по себе вряд ли приведут к качественному изменению ситуации. Понятно, что в рамках закона нужно «шлифовать» нормативные документы, но решение проблемы требует более глубокого понимания и содержательного подхода.
Спасибо.